О нас пишут

Отчаяние из-за того, что жизнь пуста, а «вынырнуть» из нее, как из застоявшейся и мертвой воды, невозможно; признание в любви к завораживающей природе степи; размышления о том, как потратить наследство; тяжелый крестьянский быт…

Все это – мир спектакля-притчи «Степь», созданного по одноименной повести Антона Чехова, куда вплетены и коллизии нескольких его рассказов – «В родном углу», «Печенег», «Студент», «На подводе», «Шампанское». Спектакль в ноябре стал премьерой Донского театра драмы и комедии им. Комиссаржевской Новочеркасска. И именно им от-крыли программу стартовавшего недавно в городе фестиваля-конкурса «Мельпомена».

«Стоячая» история

Спектакль поставил известный питерский режиссер Леонид Алимов, не побоявшийся сложной задачи, что само по себе интересно. «Степь» – не драматургия. Эту повесть сложно представить в театре, так как в основе сюжета – не особо «смотрибельная» история о впечатлениях девятилетнего мальчика Егорушки от того, что он видит, путешествуя по степи в бричке. Мать хочет пристроить его в гимназию, но туда еще надо добраться. Мальчика берут с собой дядя – хваткий купец Иван Иванович Кузьмичов и сельский священник отец Христофор, едущие в город продавать шерсть.

– Когда я в Питере сказал, что взялся за «Степь», все заохали. Дескать, это самая «стоячая» история – много размышлений, внутреннего текста, – признался «Молоту» Леонид Алимов. – Есть и еще одна проблема: действие преподносится глазами маленького мальчика. Но в Новочеркасске произошло чудо, все сложилось. В текст  «Степи» мы вплели и несколько больших чеховских рассказов. Получилось роуд-муви – дорожная история, где

люди едут по степи. По большому счету непонятно, куда они направляются, но в пути им встречаются люди – каждый со своей историей и судьбой, о которых и рассказывается. Немаловажно и то, что события происходят вот здесь, в степях вокруг Новочеркасска и в направлении Луганска.

«Не выношу тяжёлого запаха изб»

Новочеркасская постановка – одновременно о множестве тем, как и вся чеховская проза. Сюжеты нанизаны, как бусины, а «леска», связующее звено – Егорушка. Можно спорить, не мала ли сценическая роль мальчика для главного персонажа повести, но то, что спектакль максимально честно, жестко, с фирменной чеховской, вынимающей душу психологической тонкостью показывает с разных сторон «домик» российской жизни XIX века, – верно абсолютно.

И от этого действа не оторваться. Тут и барыня, мучающаяся размышлениями главной героини из рассказа «В родном углу» («Это, должно быть, благородно, свято, картинно – служить народу, облегчать его муки, просвещать его. Но я на самом деле не знаю народа. Он чужд мне, неинтересен; я не выношу тяжелого запаха изб, кабацкой брани, немытых детей, бабьих разговоров о болезнях»); это раздавленный серыми буднями начальник крошечного полустанка, на которого обрушивается счастье-беда – случайная гостья, холеная дама (из рассказа «Шампанское»); это вынужденный вечно унижаться перед проезжающими хозяин постоялого двора Мойсей Мойсеич; косари, зарезавшие купцов – отца и сына, из-за барыша, оказавшегося копеечным...

«Степь», как и чеховская проза, у Алимова стала хрестоматией русской жизни. А отдельно стоит отметить удачную сценографию. В роли декораций и реквизита только грубо сколоченная бричка; доски, котелок да кружки; низенькие чурбачки, школьный глобус, стожок сена. Но отвести взгляд невозможно, в чем «повинна» и прекрасная работа со светом.

Кстати

Как стало известно «Молоту», «Степь» прошла экспертный отбор и включена в программу престижного XXIV Международного театрального фестиваля «Мелиховская весна», который пройдет в мае в музее-усадьбе А.П. Чехова в Подмосковье.

Виктория Головко

Фото Сергея Лозовского